antiraider.org  

Сократилось ли количество рейдерств благодаря новому закону в 2017 году?
Сократилось ли количество рейдерств благодаря новому закону в 2017 году?
У нотариусов есть определенный уровень недопонимания относительно того, за что и как Минюст отключает их от реестров. Мы договорились, что создадим рабочую группу, которая создаст методику с четко определенными критериями отключения реестров и аннулирования свидетельств.

Когда овцы сыты - волкам неймется.
Когда овцы сыты - волкам неймется.
Под шум предвыборных баталий Министерство обороны продолжает по беспределу «решать» земельные вопросы.
На этот раз отбирают землю уникального в Украине хозяйства  Фрумушика-Нова, известного далеко за пределами страны не только своей агрохозяйственной,  но и культурно - инновационной деятельностью.

24 вересня Київрада голосуватиме за незаконну передачу землі скандальному проекту російських олігархів «Бабин Яр»
24 вересня Київрада голосуватиме за незаконну передачу землі скандальному проекту російських олігархів «Бабин Яр»
«Це абсолютно незаконне рішення – надати в оренду землі у природоохоронній зоні, поблизу майбутнього державного меморіалу «Бабин Яр», на  території яких розташовані давні кладовища. Ми заперечуємо проти дій Київради – вони дивним чином збігаються з інтересами приватного проросійського проекту меморіалу, який вже викликав справедливе обурення української культурної та наукової спільноти, протест єврейських організацій», - заявив А.Семидідько

Избиты люди «Антирейдерского союза»
Избиты люди «Антирейдерского союза»
В Киеве, на ул. Л.Толстого, 41 под офисом строительной кампании «ГЕОС» около 30 бандитов напали на мирный пикет Антирейдерского Союза. Избиты люди. Скорая увезла раненого. Милиция не вмешивается. Я дал команду активистам предпринять меры по самозащите.



Дневник обвиняемого. Часть четвертая. Такой наглости никто не ждал

12/09/15
Дневник обвиняемого. Часть четвертая. Такой наглости никто не ждал 12.09.2015 08:22 Все десять дней «отсрочки» шел дождь, выбрали мэра от едра – на выборы согнали всех бюджетников, врачи голосовали строем в халатах, оставшиеся голоса скупили по тысяче рублей. Фотографируешь бюллетень с галочкой в нужном месте – и на выходе предъявляешь организатору. Менты в курсе, их тоже гоняют голосовать за кого положено. Все равно явка всего 20%, в Москве и Екатеринбурге – больше 30%. Но у нас сопротивляться некому и всем наплевать. 10.09.2013. Вчера началось или продолжилось предварительное. Утром ездил в монастырь, отстоял всю литургию, дважды благословлялся – сначала у игуменьи, потом у священника. Народу в понедельник было очень мало. Начало было назначено на десять, но долго, почти час, шли закулисные переговоры. Я как жертвенный баран стою в ожидании перед алтарем. Д. снует туда-сюда между коридором и кабинетом судьи. Прокурорша с фамилией похожей на Саакашвили уже в кабинете. Сначала К-в вызывает Д. и долго обсуждают наши ходатайства в коридоре (К-в передает предложение прокурорских об «особом порядке» – интересно, сам о при этом смеется или нет? Якобы говорит, что на него сильно давит Х-н), потом К-в совещается с прокуроршей без Д., потом снова вызывает Д. и они уже трут мою судьбу втроем с прокуроршей – прокурорша сама говорит адвокату, что «мы сможем квалификацию изменить». Это уже не «особое» – они готовы на все лишь бы не писать незаконный отказ на наше ходатайств. Только ведь кинут, как в феврале 2011 кинули, да и если не кинули бы – устал унижаться. Д. выставляют в коридор и в очередной, видимо, раз звонят в облсуд о том, что мы, дураки, ни на какие уговоры не соглашаемся. Наконец, через час приглашают на заседание прямо в кабинет судьи. Все по-домашнему – сижу бок о бок с грузинкой-подполконичихой, ей между 45 и 50, темная, но, похоже, подкрашивает волосы. Седина. Она в июне была на апелляции и «проиграла» нам. Еще в уголке пара, субтильные юноша и девушка, видно, стажеры, но кто они – нам не объясняют. Хотя могли бы и сказать – заседание-то по закону закрытое. Ну да ладно. Пошло поехало. Формальности: зачитывают мои личные данные, в чем обвиняюсь, потом права. Четвертый раз – многовато будет. Ведь одного, как правило, хватает, чтобы оказаться лагерной пылью. Мысленно отмечаю право «не свидетельствовать против себя, своих близких» – дойдет до существа, может, и не буду говорить. Потом Д. выясняет, нужен ли новый ордер – у него старый в деле есть, но судья-то новый – ордер второй раз не нужен. Я отдаю судье и прокурорше по копии «своего» основного ходатайства, она бросает фразу, что «это уже рассматривалось много раз». Я пытаюсь заявить и второе ходатайство, чтобы добавили в подписку Москву. К-в говорит что-то вроде, что нечего огород городить, что я могу через адвоката отпроситься на день-два. «Главное, чтобы суд знал, где вы находитесь». Соглашаюсь и не заявляю. Прокурорша запросила перерыв на письменный ответ на мое ходатайство и перенесли на два дня, на 11-е – православный праздник День усекновения главы Иоанна Предтечи. «Вот тебе и отсекут» – шутит дома Натали. Начинаю строить планы на поездку в Москву – Д. обещал к одиннадцатому окончательно дописать жалобу в Верховный. <…> 15.09.2013. Накатал надзорную жалобу в президиум (в Президиум!) Верховного Суда РФ. САМ! Ушло два дня, и получилось в сто раз лучше, чем у адвоката, писавшего такую же целых три недели. Правда, ничего сложного не было: два законных, но отмененных решения суда мне в помощь, то есть искать и трактовать особо ничего не нужно, только компиляция и стиль. В общем, знал бы в августе 2009 года, что так затянется, поступил бы на юрфак. Мог бы уже и второй диплом получить. Думаю, раз пошла такая пьянка, может, мне и апелляционную жалобу самому написать, а не ждать адвоката. (Не накатал – оставил Д. работенку). Этой осенью у меня битва с правосудием аж на трех уровнях одновременно. А против меня полчища упырей в голубых прокурорских мундирах. Ощущаю себя последним защитником Брестской крепости от вампиров. Вчера и сегодня подвис официальный сайт Верховного суда – там образцы жалоб. Надеюсь, до завтра восстановят. Вчера психовал по этому поводу сильно, а потом взял и сочинил без их «подсказки». Натали с раннего утра уехала в монастырь на службу, а я простыл еще вчера и опять «прогулял». За окном нескончаемый дождь. По прогнозам дня на три. Но на вторник или среду обязательно добраться до Верховного суда. Лучше на вторник. <…> 18.09.2013. Марш-бросок в Верховный суд <…> В дороге спится плохо, ноги отекают. В Москве дождь, помылся-переоделся на вокзале, метро, Новый Арбат, норвежское посольство и вот приемная суда. До открытия двадцать минут. Я третий в живой очереди. Капитан приставов сжаливается и впускает внутрь, чтобы не мокли. К девяти утра скапливается восемь человек. Молодой парень передо мной оказывается каким-то местным жучком, и его запускают внутрь до начала. Принимают по двое – кабинка и делопроизводитель, смотрит на формальности, сам текст не читает. Колотушка-штамп на мой экземпляр, листочек с телефоном справочной. Я прошел в первой паре, а поскольку документы у меня в полном порядке, я оказываюсь первым, подавшим жалобу в тот день. Пара молодых девчонок выясняет у доброго капитана насчет свидания, которое положено только в день суда. «Его из Тамбова сюда перевезли». Догадываюсь, что это апелляция по какому-то тяжкому, похоже, убийство. «Вы мать, наверное», – уточняет капитан у одной из девчонок. «Да», – а на вид от силы тридцать. Спокойная, симпатичная, не маргинальная. Сколько же «убийце»? Расспрашиваю капитана об Олеге Михайловиче, объясняю, что старинный знакомый, спрашиваю, как разыскать, хотя бы через помощников. Капитан говорит о нем с уважением, что знал, «несколько раз бывал в его кабинете» и если он сейчас был здесь, а «он частенько к друзьям заходит» (мотаю на ус), то, конечно, меня к нему проводил бы. А с помощниками он не общается. Про себя – не судьба. Прохожу под дождем метров десять и останавливаюсь в задумчивости перед «норвежцами». Шальная мысль, а не отдать ли оставшийся лишний экземпляр жалобы капитану, увидит, передаст и мой спаситель все поймет. Бред. Бред, бред, бред. Не комильфо, просто глупо. Еще будет повод. Делаю решительный шаг вперед – вот уж точно навстречу судьбе. Звонит Натали, расспрашивает, как все прошло. Рассказывает, что только что сообщили, что председатель Верховного суда Лебедев попал в аварию в Гане, а по слухам, слон на него во время сафари напал – сломана ключица, поврежден позвоночник, выслали самолет МЧС. Вот это я съездил, думаю, вот это совпадения. Мистика. Подумал с усмешкой: «Да я – каменный гость». В Москве не задерживаюсь – в десять утра утренним автобусом домой. Неухоженный автобус едет не по новой платной дороге, а объездными путями – трясет, сифонит. К приезду домой простыл окончательно и сегодня сходил, взял больничный. До начала суда сутки, и я не знаю, как лучше – появиться и заявить ходатайство о переносе или не ходить вообще, пусть Д. отнесет ходатайство и копию больничного? Завтра посоветуюсь с Д., как лучше. <…> 17.10.2013. О том, что из Верховного будет отказ, я знал уже неделю почти: на сайте вывесили – Д. первым обнаружил. Сам текст пришел по почте, когда я ходатайства писал. Почему-то отказ на бумаге подействовал на меня хуже, чем сообщение на официальном сайте. Встал из-за стола в какой-то прострации и сказал Натали: «Раз законы государства тут больше не действуют, я в своем последнем слове объявлю кровную месть Путину. Ничего другого не остается». Она восприняла все всерьез и стала причитать: «Мало тебе того, что мне жизнь испортил. Хочешь еще и сына погубить». Я как будто очнулся, стал обнимать ее без слов. Разошлись спать, а наутро даже смеялись: «А чего ты вчера Путину серьезно кровную месть собирался объявлять?» – «А то!» 20.10.2013. Котенок на букву «L» Говорю Натали: «Давай, как у кого первой течка, ту сразу и повяжем». – «На котят хочешь напоследок посмотреть?» Ну да. Завтра у меня четвертый суд начинается: последний суд – он трудный самый. А у кошки девять недель беременность. Как раз укладывается. «Нет, перебьешься. А то мне на приговор идти, а тут роды принимать, не разорвешься». Мозгам нужна передышка – и в голове уже крутятся не обстоятельства уголовного дела, не ходатайства и апелляции, а варианты имен на следующую порядковую букву «L»: Лизюков, Лионель, Лафайет, Лета, Леска, Лиса, Ленточка, Лебедь, Лиана, Лангедок (только что допил). Ландыш – если белый, Лютер – если черный. И еще почему-то совсем непригодные: Лужин, Лилипут, Ленин, Люмпен, Ламброзо, Лефортово. Кажется, круг замкнулся. Финита ля комедиа. В итоге отправил Хонду на случку. Забыл совсем написать, что один котенок от Мули уже пять недель как родился, черно-белый мальчик. Я его предложил назвать Карандашом, так и будет в родословной. Натали зовет его Мусташ – он усатеньким растет. 20.10.2013. Жалобным тоном Почему-то я, наивный, был уверен, что где-то в Верховном суде, куда я впервые за четыре года обратился с жалобой месяц назад – 17 сентября, правовой беспредел должен кончиться. Все подряд, кто сталкивался – и в реале, и здесь в ФБ, – указывали мне на эту наивность. Сначала, еще неделю назад, на официальном сайте Верховного суда вывесили информацию об отказе – мой адвокат увидел первым, позвонил. Я, как обычно, когда что-то важное по телефону, тупо спал. В принципе это вывесили объявление о казни. Алло, просыпайся – мы тебя расстреливаем. Никаких эмоций – все ясно. Сейчас соберусь. Даже любопытно, как все это будет. Сам текст из суда пришел позавчера. Три странички на цветном принтере, НИ ОДНОЙ ССЫЛКИ – НИ НА ДОВОДЫ МОЕЙ ЖАЛОБЫ, НИ НА ЗАКОН. НИ ОДНА НОРМА ЗАКОНА НЕ УПОМЯНУТА. Дословно переписанное предыдущее решение Президиума облсуда, и «отказать». Разъяснений, как обжаловать дальше, – нет. Подпись: судья Верховного суда Н.И. Бирюков. Вспомнилось «наставление» «моего» следователя Г.: «Наши ресурсы безграничны». Ну, это мы еще посмотрим, но – да: ПОКА – безграничны. Текст судебного решения меня, конечно, убил. Ведь за неделю ожидания уже объявленного отказа можно было бы как-то приготовиться, что ли, к «формальности». «Вечная мечта палача: комплимент приговоренного за качество казни». Натали мне: «А ты что думал, кто-то ради тебя стараться будет, писать что-то». По ощущению, конечно, писал не судья, а кто-то «специально обученный», кто и заносит на подпись. Но как-то торжественнее и героичнее гибнуть под натиском врагов или злодеев – а тут халтурная бюрократическая отписка, решающая твою судьбу. Это, наверное, как девственности лишиться... в анальном смысле. Что ж... а мы крепчаем. Текст меня застал за работой над новыми ходатайствами – завтра уже начнется процесс по существу. Четвертый. Три предыдущих у этого ебучего государства я умудрился выиграть – больше права на ошибку у них нет. Как они будут действовать, они показали. Все, что они могут, они тоже показали. У меня нет страха, у меня есть только нервы. Можно не улыбаться, но важно не психовать. Важно распределить оставшиеся козыри – хотя мы играем с ними в разные игры. Ниже текст моей собственноручно писанной надзорной (теперь со всеми изменениями в законе она же – кассационная получается) жалобы – там нет ни про запуганных свидетелей, ни про угрозы и «предложения» следствия, ни про то, как прокуратура крышевала подпольные залы игровых автоматов, ни про то, как ФСБ выполняет мелкие «заказики» на побегушках у следственного комитета, ни про то, как соткан в единый коррупционный и смертельный (для постороннего) клубок родственно-денежных связей между судьями и прокурорами, следователями и адвокатами. Как сотни тысяч и миллионы налички банально и безбоязненно передаются в этих «правоохранительных» кабинетах, как покупаются должности и звания. Жалоба – это другой жанр. Но в этой жалобе, где все эмоции отфильтрованы, вся моя жизнь и борьба последних четырех лет. Вся история беспредела. Читайте и не говорите, что не поняли. Иначе завтра это сделают с вами. Заходов в Верховный (включая «инстанцию» зампредседателя) у меня еще может быть пять. Пять патронов, как в биатлоне. Ну и Конституционный – запасной патрон «на десерт». Если промажу все – значит, штрафные круги. Еще не поздно отказаться, поплакаться, но пострелять – это же круче. Борьба за реальные вещи дает ощущение полной жизни, но, ей-богу, давно уж занялся бы чем-нибудь более полезным. Люстрацией, например. И еще я тешу себя мыслью, что, обламываясь на мне, эта смертельная машина не рискнет без лишней нужды так же беспредельничать на других. <…> «Ну, допустим, пробьешь ты головой стену. И что ты будешь делать в соседней камере?» К трем ночи дописал последнее ходатайство, формальное достаточно и тягомотное по исполнению – о вызове понятых. Ни одного понятого в свидетели следствие не записало, козлы. Всего четыре ходатайства на первый день. Втягиваться в процесс надо постепенно. (Ни одного не дали заявить – ни в первый, ни во второй процесса – и когда дадут, неизвестно. Объявлять по такому поводу войну суду – себе же дороже. Терпение.) Отписывая ходатайства к завтрашнему суду, торчал в Фейсбуке, а там срач по поводу визита к опять и снова голодающей «пусси» Толоконниковой ее бывшей адвокатши Виолетты Волковой. Отношение к Волковой и троице старых адвокатов «Пусси Райот» менялось у меня от восхищения их яркими речами до полного неприятия после смены «пусями» адвокатской команды на Хрунову из «Агоры». Потом, когда и «Агора» оказалась сомнительной штучкой, я решил почитать ЖЖ самой Волковой, и оказалось, что она очень даже разумная и самоотверженная тетенька, которая делает свое дело, несмотря на плевки в спину и грязную клевету в свой адрес. В общем, совершенно неожиданно в час ночи решил написать ей письмо: «Здравствуйте, Виолетта! Беспокоит Вас некто Александр Пирогов из Воронежа, экс-главный редактор областной газеты, последние четыре года подсудимый по 160-4 и 285-1 УК. Если коротко, имел несчастье опубликовать невинную заметку, в результате которой пришлось закрыть подпольный салон игровых автоматов, крышуемый прокурорским генералом. Дело, точнее три дела под разными номерами (первое – провокацию взятки выиграл “за отсутствием состава”, два новых незаконно – имхо – возбуждались по материалам ФСБ), в сумме уже три возврата по 237 УПК. И полагаю, что дело может иметь очень высокий профессиональный интерес и в конечном итоге стопроцентные шансы на победу – если дойти до конца. Кроме того, дело – при желании – имеет шанс стать очень громким (мне уголовная слава безразлична, но может принести практическую пользу). Хотел спросить у Вас – позволяет ли Ваша нынешняя занятость поучаствовать в качестве одного из двух адвокатов (есть воронежский, от которого отказываться не собираюсь, но нужен второй и – московский) в той или иной степени занятости. Если – да, то хотелось бы обсудить варианты сотрудничества. Нынешняя Ваша ситуация с Толоконниковой, собственно, подвигла меня на столь спонтанный шаг: я имел некоторое время назад неосторожность обратиться с аналогичной просьбой к Хруновой и фактически был послан на три буквы. Т.е. сначала Хрунова спросила некоторые материалы дела, а потом наглухо перестала отвечать. Сказала бы «нет», а то чего подсудимого человека динамить. В общем, если есть предмет разговора, могу для начала скинуть текст моей надзорной жалобы в Верховный, на которую вчера получил отлуп. Самое смешное в этом деле, что оно (в четвертый раз) начинается ПО СУЩЕСТВУ уже завтра, в понедельник то есть. Итоги предварительных слушаний мы оспорили – апелляция на 29.10 (без шансов на законное решение). В общем, если готовы поучаствовать, дайте знать. И извините за беспокойство». Ну, с Хруновой я приврал чуть-чуть – не ответила она мне всего один раз. Написал и написал. 21.10.2013. Начало славного дела <…> К одиннадцати собрались наконец в кабинете судьи. В большой зал не пошли – все равно свидетелей и публики нет. В общем, расселись по-домашнему, камерный театр какой-то. Судья, секретарь, прокурорша, стажерка, ну и я с адвокатом. Первый вопрос К-ва: «Что там у вас в Верховном?» Все всё понимают, но побаиваются, а вдруг. Сначала пообсуждали возможность отложить на неделю из-за апелляции, я в одну статью УПК тычу, судья в другую. Попросил перерыв – посоветоваться с адвокатом. «Я ж тебе говорил, что откажет, а отказ нам все равно ничего не даст». Вернулись: «Ладно, не настаиваю». Чего раздражать его попусту. Дальше все напоминает первую читку пьесы в театре: еще не по ролям, а один читчик – грузинская прокурорша. Ее, похоже, на весь процесс ко мне направили – до победного (чьего?) конца. А вообще, прокуроров в моем процессе перебывало уже больше десятка. Один алкаш-подполковник на пенсию с моего процесса ушел, юная лейтенантка-блондинка в мини, она же дочь облпрокурора – в Генку (так Генеральную прокуратуру здесь называют). Самого первого капитана, с кем в 2010 году еще начинал, выперли вроде. Может, даже и из-за меня. Он зачуханный какой-то был, все повторял: «Мы много не попросим», в итоге не попросили ничего; зато вежливый, сам здороваться подходил первый – остальные тебя в упор не замечают в своем прокурорском величии. Последний раз Дерунов был – начальник отдела по коррупции, полковник. Дуболом полный, но вроде тяжелой артиллерии – на судью прямой наводкой. Воспитывал меня, учил, как мне защищаться (ему бы в отставку и в школу, а я его затроллил процессуально – получил он третий возврат дела прокурору. Полковнику! Главному по коррупции в области! «Двести тридцать седьмую» – в третий раз! О, для этого стоило жить. Но грузинка будет самая сильная, похоже, будет – верткая, реакция моментальная, – брешет и не моргает. «А что Конституционный? Да там на эту тему ПЯТЬ решений было». С ней легко не будет. В общем, прокурорша – читчик. Обвинительное заключение. Хищение в форме растраты «реализуя преступный умысел» – восемь раз повторили, «на счета неустановленных следствием организаций» – по-моему, семь повторов. Сначала подчеркивал, потом сбился. «Предъявленные обвинения ясны?» – «Ясны». – «Вину не признаете?» – «Нет» – «Совсем не признаете или в части?» – «Совсем не признаю». Так и тянуло добавить: «Ну ни капельки». Антракт до среды. «Потерпевшего» скорее всего не дождемся. Но уже будут свидетели. 23.10.2013. День второй О людях надо думать лучше, чем это написано в их протоколах допроса! Жизнь меня устыдила. Опросили шесть свидетелей «обвинения» – бывших моих подчиненных, из которых двое «пустышки», двое не сильно актуальны, двое дали новые показания. Простите, люди, о ком я думал хуже, исходя из ваших показаний, данных на следствии. Накануне было жуткое желание съездить к Сашке Саубанову, своему заму, другу, а теперь и «свидетелю обвинения» – все их мерками «свидетели обвинения» (тут удивляться будет только тот, кто с судами не сталкивался). Пересилил, понимая, что все под колпаком, и даже если в ход никаких гадостей гэбня не пустит, то судье, если засекут по перемещению телефона, например, доложат 100%. Не поехал, а Санька, как оказалось, на больничном. Перед заседанием, назначенным на два часа, успел охарактеризовать кратко характеры и что ждать от свидетелей. Особенно, «ругал» я замредактора Шатова. Он уже изгалялся, как мог, в 2010 году, давая показания по взятке – три раза подряд тогда менял. Сначала свидетели собирались в коридоре, здоровались, улыбались, чуть ли не сочувствовали. Не было только коммерческой директрисы Бабиной, бывшей подельницы по взятке. Сначала в зал запустили нас, потом, когда уже «встатьсудидет» вошел, запустили и свидетелей, собрали паспорта, разъяснили права, долго считали, путаясь, кто пришел, кто не пришел. Наконец, оставили «того, кто больше всех торопится», – Бабину, то ли прибежавшую в последний момент, то ли намеренно не пожелавшую пересекаться со мной в коридоре. «Постарела» она – была цветущая жопастая девица чуть за тридцать, а теперь бесцветная бесформенная мадам под сорок. Подтвердила, сама не ведая, важную для нас вещь, что базы данных по рекламе были собраны и отработаны контрактами еще до ее начала работы в отделе и что вип-клиентов «обслуживали» отдельно – все это позволяет оспаривать то, что агентские договора по привлечению рекламодателей были «фиктивные», как пишут в обвинительном. Основные наши вопросы к свидетелям второго дня сводились к тому, были ли дополнительные неучтенные доплаты сотрудникам. Ответить ни утвердительно и отрицательно никто не может – доплаты были, но когда были учтенные, а когда неучтенные – кто ж вспомнит, прошло от восьми до четырех лет. Д. повторяет и повторяет: «Расписывались ли вы только в зарплатной ведомости или в других индивидуальных бланках?» Индивидуальные бланки подтвердили все. Поясняю, что индивидуальные бланки-расходники легко либо уничтожить, либо переписать. Мы долго с Д. не могли прийти к какой-то позиции защиты по 160-й, но как-то стало само собой получаться, что будем «подбивать» свидетелей на получение неучтенного нала как части премий. Собственно, это лучше, чем уходить в тупую несознанку – так подрывается фабула обвинения. Кадровичка Агибалова подтвердила, что видела электрика Лисова, приходившего работать именно в качестве электрика, ДО официального трудоустройства, что подтверждает нашу позицию, что он работал и получал деньги за работу в редакции. А за работу электриков в нашем доме мы платили сами. И наконец, Шатов, из которого приходилось вытаскивать все клещами, подтвердил крупные неофициальные премии почтальонам, деньги на которые получал непосредственно в бухгалтерии. Грузинская прокурорша позеленела. По поведению К-ва к концу дня стало ясно, что он будет подыгрывать прокурорским, но не явно. Прокурорша же, тыкалась все время в обвинительное заключение и очень хотела, чтобы свидетели говорили четко по нему. Ходатайств мне не дали заявить ни одного, на все один ответ: «Потом». Ну к концу дня все и вправду были измотаны. Хотя главный сюжет, первую бомбу, я объявил: продление следствия до очередных девяти месяцев было сфальсифицировано – подписано на полгода позже. И попросил приобщить фотокопии материалов дела, сделанные Д. во время ознакомления. Подписывать должен был первый замначуправления Следственного комитета Иван Ковалев, также требую вызвать свидетелем. Судья ухмыляется: «А что, вы думаете, он в суде что-то скажет?» Поскольку потом еще три раза срок следствия продлевали со ссылкой на неподписанное предыдущее продление, дело опять надо заворачивать назад прокурору. Прокурорша буквально визжит: «А почему вы не заявили об этом во время подписания ознакомления?» – «А что, разве я обязан был помогать следствию или я мог предположить, что следствие займется фальсификациями?» Тяжелый судебный день быстро свернули, так и не дав приобщить это ходатайство. Сразу после заседания К-в вызвал к себе Д. неофициально и в присутствии прокурорши «ругал», что это он надоумил меня обратить внимание на несуществующую подпись. «А то он сам слепой или тупой». В общем, К-в «попросил» не подавать никаких ходатайств до того, как он опросит свидетелей обвинения, «а то он запутается совсем» – передает его слова Д. Но то, что К-в позволяет себе «ругать» Д., меня сильно напрягает. Они ВМЕСТЕ ищут приемлемый вариант, а уже это меня не устраивает. Я хочу защищаться в полную силу. Впрочем, может, это Натали мне последние дни прожужжала уши, что Д. важнее сохранить хорошие отношения с К-вым, чем мои интересы, что «ему в этой системе еще работать». Д. радуется показаниям Шатова очень искренне. Говорит, что теперь им очень сложно будет «вменить» всю сумму. На собрании без обвиняемого они определили следующие даты заседаний: 5,7,11 ноября – и свидетелей. Сначала два дня – журналистов, на третий – двух бухгалтеров. На том расстаемся. Натали комментирует день: «Пока живы». Приехав домой, понимаю, что эмоциональное напряжение просто безумное. Ни ванна, ни вино его не снимают. Двое суток хожу абсолютно взвинченный. Через двое суток получаю ответ от Волковой, о которой я за перипетиями совсем забыл: «Я не хожу на этот аккаунт... Я на втором – этот технический. Позвоните мне, если еще не поздно, хотя бы переговорим». И номер мобильного телефона. Созваниваюсь – приятный голос, пересылаю с помощью Натали все материалы дела и тексты жалоб. Созваниваюсь еще раз – все получила, но читать еще не начала. Созвон завтра. Натали идея нанять Волкову очень нравится: «Тогда тут все офигеют окончательно. Да и то, что она с местными не связана никак – это очень важно». Виолетта Волкова – становится уже символом надежды, хотя никакого ответа еще не дала. Гадаем, во что выльются ее услуги. «Политических» она защищает бесплатно, но я на политического не претендую, готов платить, готов последнюю машину продавать. Хорошо – готов предпоследнюю, Натальину. На мой «жигуль» много адвокатов не наймешь, а ездить надо. Точнее занять под продажу машины у Андрюши Книжника, но с тем, чтобы ее не совсем продать, а получить через суд деньги за реабилитацию по взятке. Это дело не быстрое, да и раньше времени подавать иск не стоит – дополнительно злить прокуратуру. 1.11.2013. <…> Три дня назад была апелляция по предварительным слушаниям. «Была» – громко сказано. Сидим с Д. и стажеркой в коридоре облсуда, ждем апелляцию свою. Мимо в зал брателло такой проходит, самодовольная ухмылочка, стриженный-накачанный-распальцованный.Под тридцатник, плюс-минус. Ну, мало ли кому что надо в суде решить. Вызывают. А брателло этот уже на подиуме за дубовым столом, ...и в мантии. К судебной коллегии, чуваки, отводы есть? Это я, короче. Грузинская прокурорша с места в карьер: на основании решения Конституционного суда номер такой-то от такого-то, поскольку жалобы поданные в предварительном слушании может повторно заявлять при слушании дела по существу – права подсудимого не нарушаются, прошу апелляционную жалобу вообще не рассматривать. «На фиг», – почему она не добавила «на фиг»? Ухмылочка: «Суд удаляется». Пока судья-браток в «совещательной комнате секретарша в тишине громко болтает по телефону – пустой бабий треп, доболтать до конца не успела. «Наша честь» выходит через пару минут от силы (больше не выдержал ломать комедию), и с нескрываемой торжеством: «Ходатайство прокуратуры удовлетворить, в апелляционной жалобе отказать без рассмотрения по существу, заседание окончено». Грузинская прокурорша даже не передала ему текст жалобы. Спектакль окончен. Судья. Б**. Областного суда. Б**. «Ваша честь». Отказал чисто конкретно. Болтливая секретарша судьи-братка категорически отказывает Д. выдать решение лично в руки. Это еще пару недель затяжки намеренной. Такой наглости никто не ждал. Нет, никто и не рассчитывал на положительный результат. Но – без рассмотрения. Да. Днем Д. разбирался с постановление Конституционного суда, на которое они ссылаются. Говорит, что вроде есть лазейка такая, ну а если есть лазейка, то ничего нам не видать при дальнейших оспариваниях, даже в Верховном. <…> Вернувшись с муравьиного острова, наконец, дозваниваюсь до Виолетты Волковой: «Почитала, но я не совсем понимаю, чем я вам могу помочь. Такой беспредел – везде. В принципе у меня до начала суда с Удальцовым время есть…» Ну, все ясно, никакого желания мотаться в провинцию, пусть и достаточно близкую, у нее нет. Тем более, вид денежного клиента я не произвожу. А большого пиара на мне не сделаешь. Но сама предложила поконсультировать меня по скайпу в субботу. Не знаю, какой от этого будет толк. Надо бы завтра написать интересующие вопросы. Беру 0,7 правильного «Арарата», хурмы, яблок и заодно сала – какой-то рефлекс: «Сало как успокоительное». Нашлись еще тещины конфетки. Со всем этим содержимым и ноутбуком заваливаюсь, как римский патриций, в ванну. Выпил полбутылки, добавил пену и включил гидромассаж. Полная нирвана, не хватает только лезвия, чтобы вскрыть вены. Из ванны написал в Фейсбуке объявление, что ищу за скромную плату адвоката с опытом подачи жалоб в Конституционный суд. Откликнулось пять человек. Изо всех самый внятный оказался наш местный и старый, хотя и не близкий, знакомый Илья Сиволдаев. Он тоже из правозащитников, в которых я успел разочароваться стопятьсотый раз. Я ему отослал текст моей надзорной жалобы. Он сказал, что, по его мнению, есть перспективы в ЕСПЧ, да и про Конституционный писал так, что, похоже, имел уже с ним дело. В общем, переписка с ним меня немного вдохновила. Встретимся через неделю – пока он занят. Вчера у Натали начались неприятности на работе: нахамил при всех и не по делу новый директор, это можно расценивать как намек на увольнение, можно хлопать дверью, но не в нашей ситуации. В принципе она и не питает иллюзий: говорит пару месяцев еще продержусь, чтобы дополнительные тридцать тысяч за выслугу получить. Могла бы уйти в мэрию, пусть даже на меньшие чуть-чуть деньги, но там ее забракуют из-за меня. Всех кандидатов проверяет ФСБ. Положительное заключение, если на высокие должности, стоит денег. В принципе, пока нет еще на мне судимости, она может еще проскочить – речь-то о технических должностях. А вот после – шансов никаких. Жена за мужа отвечает. Овдовевший отец Саши, девушки нашего сынка, забухал, денег в семье нет, а еще висит кредит из-за похорон. Натали утешает Сашу: «Значит, любил, раз так убивается. Было бы хуже, если бы новую бабу в дом привел». Вечером – срач. Привычный деньгосрач. Возникли непредвиденные расходы. Минут пятнадцать она меня третирует – весь репертуар известен много лет: «А вспомни наш первый Новый год? Ты тогда тоже из-за денег скандал закатил, а ребенка в школу собирать – ты мне: “Пришли список Мещерякову по электронке”. Надо как Рита: обанкротился муж, завела следующего, и так далее. Будем разводиться, я сделала ошибку двадцать лет назад и три года назад, когда мы второй раз поженились. Ты за меня держишься, потому что после меня тебе не с кем трахаться будет – всем нужны платежеспособные мужчины». Я сдерживаю желание убить то ли ее, то ли себя. Скорее второе. Натали потребовалось 35 тысяч на закрытие счета индивидуального предпринимателя в Пенсионном фонде – либо «реши вопрос», я знаю Председателя, но это не значит, что он будет оказывать мне какую-то, фактически денежную, помощь. Я психую, потому что деньги последние совсем-совсем. Натали уже несколько лет не ведет деятельность индивидуального предпринимателя, но не закрывалась на всякий случай. После советов в налоговой решила закрыться, а затем открыться в форме ООО, но не все так просто. Через полчаса срача успокаиваемся – у меня сутки уже нет Интернета. Может, это и есть настоящая причина срача – интернет-зависимость и ломка от нее? Натали начинает пересказывать, что «творится» в мире. Телевизор тоже в очередной раз отрубился за неуплату. 4.11.2013. Казанская щепка неизлечимо больна Опять ночные мои бдения, и на литургию не пойду – под утро усну. Страдаю от этих «прогулов», но ничего со своим образом жизни сделать не могу, безвольный овощ. Позавчера очередной сеанс связи с Виолеттой Волковой закончился ничем: «Перезвоню вечером, а то у меня семейное мероприятие». Не перезвонила. Да я уже и не верил. Настроения навязываться нет. Хотя, может, и напишу ей в Фейсбук какие-нибудь вопросы. В общем, очередное разочарование. Сегодня пялился на сайт и в ЖЖ Анатолия Кучерены, одного из трех самых статусных адвокатов России, верного путинца. Попялился, как к нему можно обратиться лично, – нет информации. Только «юридические вопросы до 1000 знаков». Что-то надо делать – плохо умирать молча и в одиночестве, но фатализм зашкаливает. Любое действие – на интуиции. А эта интуиция чаще подсказывает ничего не делать. Вот не привык быть в просильщиках, кланяться не привык. Гордыня-с. Она и до тюрьмы, и до сумы доведет. Смотрел сам те решения Конституционных судов, по которым отказал судья-браток. Там оказалось два взаимосвязанных решения. Увы, ловить нечего – браток братком, а отказал как бы законно. То есть – в щелочку в законодательстве пролезли. При этом в такой же ситуации представления прокуратуры рассматривали – им, пожалуйста. Присматриваюсь к приближающейся амнистии. Вроде настраиваю себя идти до конца. Значит, никаких амнистий не подписывать. Но в голове история, как несколько человек по знаменитому делу «Трех китов» отказались закрывать по нереабилитирующему основанию «за истечением срока давности» и получили реальные сроки – от четырех до восьми лет. Амнистия в настоящем состоянии дел мне светит только за электрика, но… Если, с одной стороны, Путин не ужесточит условия (пока – до трех лет) и под нее подпадет «моя» 160-я УК – «присвоение и растрата». Но при этом должна попасть и «моя» «четвертая часть» – особо крупный размер. Если не попадут, то тогда суд должен переквалифицировать мне статью. Или влепить три – и сразу от наказания освободить. С другой стороны, раскайся – и всех делов. Но – гордыня-с. Запел про гордыню – это плохо, уговариваю себя. В любом случае – бороться, терпеть и ждать. Каждый свидетель важен, до следующего заседания с четырьмя свидетелями остались сутки – а я опять не готовился. Ничего, успею. У Щепки, она же Крошечка-хаврошечка, младшенькой, самой ласковой, самой обижаемой большими злюками-кошками, несколько дней назад вздулся живот, пропал аппетит. Натали называет болезнь – ФИП. Какой-то вид инфекционного перитонита. У Хаврошки, взятой из московского питомника полтора года назад, от этого ФИПа двое братиков умерло. Натали долго роется в интернете по кошачьим форумам и выносит вердикт: неизлечимо. Говорит, что все может случиться довольно быстро. И она, и сын – за усыпление. Не сейчас, а «когда наступит момент, чтобы не мучилась». Андрей весной видел агонию малыша Киндерсюрприза. Натали вообще много что в этом смысле видела. Говорит, что повезет сама. Хватит ли мне сил поехать с ней? С другой стороны, много лет назад с нашей первой кошкой Касей было нечто подобное, Натали ревела и «хоронила» ее, но толстушка Кася выкарабкалась и жива-живехонька до сих пор. Щепке еще не больно, она сама приходит и ко мне, и к Натали, но чаще лежит на теплых батареях. Она ласкается, и, когда гладишь, а уже одни кости на спине, или держишь на коленях, или носишь на плечах, Щепка громко мурлычит – и именно от удовольствия. Я пишу это, придвинувшись к «ее» батарее, чтобы можно было погладить не вставая. Но сейчас Щепка спит. Я вспоминаю, как ее обижали большие кошки и она приходила под мою защиту. Кошки мирились, но Щепкины раны не заживали очень долго. Сейчас следов нет. Может, все еще как-то наладится, поболит и перестанет. Я задаю себе вопрос: готов ли я просить у Господа ее выздоровления, пусть меня посадят, лишь бы она выздоровела. А если не готов, то чего стоит эта моя «любовь». А ведь именно Щепка – вот, проснулась милая моя, – существо, которое любит меня больше всех на свете. Когда она смотрит на меня, это предел бесконечной преданности и искренней нежности. Мы ее забрали в два месяца, оторвали от матери – это очень рано, но хозяйка питомника собиралась в отпуск и очень хотела «избавиться» от Щепки до отъезда. Вообще-то Щепка – дочь чемпиона мира, но какое это имеет значение. Ей самой счастья в ее кошачьей сложной жизни это не добавило. Два или три месяца она жила на мансарде вместе с Силантием – как бы на карантине. Ревнивые кошки-самки могли бы такую малышку если не убить, то запросто столкнуть с лестницы. Когда ее, подросшую, перевели в дом, бабья стая начала терзать ее. Так бывает всегда у кошек, но только короткое время, через месяц все начинают друг друга любить. Со Щепкой этого не произошло, она часто рычала на «старших» кошек и получала тумаки и от старой скандалистки Бруны, и от утверждающей свое первенство в стае красотки Хонды. Крупная Ива со Щепкой дружила всегда, но защитница оказалась никудышная. Поэтому, где только мог, Щепку защищал я. После каждой стычки она бежала ко мне. Вся стая спала с Натали в спальне, и только одна Щепка – со мной на диване в гостиной. В последний месяц спальня закрывается – там сейчас маленький котенок, и стая спит со мной. Щепка пристраивается жить (или умирать) на теплые батареи. Перелезла с батареи ко мне на кресло – я пододвинул, чтобы ей не было тяжело взбираться, – подумала, и тут же вернулась на теплую батарею. На меня не смотрит – взгляд в стену. Не спит, а время спать. Если мы не спим, мы страдаем. «Объясни – я люблю оттого, что болит? И
Посилання на джерело:  http://cripo.com.ua/?sect_id=9&aid=199652

Повернутися до розділу


Похожие публикации: