Дневник обвиняемого. Часть третья. «Преступник, разгуливающий на свободе»

✓ Додати відомості у реєстр рейдерів

Додати в реєстр физичну або юридичну особу, а також державного службовця, які мають відношення до рейдерської діяльності в Україні

Дневник обвиняемого. Часть третья. «Преступник, разгуливающий на свободе»

11/09/15

Дневник обвиняемого. Часть третья. «Преступник, разгуливающий на свободе» 11.09.2015 08:18 Ребенок попался ментам с пивом. И хотя они не пили, вчера ходили на комиссию по делам несовершеннолетних. Зрелище убогое и мерзкое. Человек двадцать мелких районно-ментовских-образовательных чинуш собрано. Пытался говорить о нарушенных правах моего сына – менты не представились, не разъяснив права, заставили подписать протокол, меня как опекуна об этом не уведомили. В ответ хабалистый ор. 8.02.2013. Пятница началась с того, что я забыл ноутбук и опять лопатил вручную первый том – мало интересного. Основания возбуждения и повторы из 2009 года, когда открывали первое дело по взятке, закрытое теперь за отсутствием состава преступления. Мое дело – это вроде запуска спутника на орбиту. Первая ступень отвалилась, вторая ступень отвалилась. И вот третья, как будто, так и рассчитывал некий секретный конструктор уголовных дел. Сегодня знакомиться буду в родном кабинете Г. – 317-м. Он меня с вахты встречает и почетным караулом через все следственное управление провожает в свой медвежий угол. В кабинете уже сидит некто, потом узнал, что зовут его Юра. Я сначала напрягся – думал терки какие будут внепроцессуальные, но оказалось не про мою честь. Сижу спиной, листаю свой 2009 год. Пацаны трут, как будто меня нет. Про «Русланчика». Это зам в облэкологии, недавно попал на крышевании, шьют злоупотребления – средней тяжести. Есть еще подельник – чиновник снизу. Посторонний терку Юры и Матвея и не поймет ни на йоту. Г.: «Второго не надо заводить, замучимся доказывать пособничество». И долго пытается убедить Юру в этом. Юра на развод не идет – предполагаю, он из гебни – они экологов брали. Г.: «Надо решать, пока Русланчик согласен». Русланчик уже признался, и важно свалить дело в суд, пока он согласен на «особый порядок» – одним днем. Наконец Г. не выдерживает: «Да через Машу договорились уже решить». И тут я сползаю под стол от такой наглости. (А жена мне вечером: «Что ж, ты туда без диктофона ходишь!») Маша – адвокат подельника «Русланчика», которого договариваются сейчас «вывести», потому что якобы трудно доказывать. Но таких вещей бесплатно не делают. При посторонних не стесняются, а я хоть и бывший, но какой-никакой журналист. Смех не в этом: Маша – вторая жена «Чипы», начальника отдела по борьбе с коррупцией облпрокуратуры. Хороша Маша. Да ладно, бывает. Вот в Железнодорожном РОВД еще пару лет назад успевали справки об адвокате навести за то время, пока он едет на первый вызов к клиенту. И сразу выкатывали первое коммерческое предложение по «мере пресечения» до суда – от 300 до 500 тысяч. В редких случаях до миллиона, в исключительных, если человек реально бедный, «соточку» всего. В доле были все, и никто ничего не скрывал. Постепенно по делу «Русланчика» собирается пять человек и тереть им при мне неудобно – уходят в кабинет начальника отдела. Остаюсь опять один, и думаю: «от Маши» на пятерых делить будут или только первые двое? Начальника отдела мой важняк ненавидит и, похоже, стремится занять его место. К концу дня пятницы болтаем как старые друзья о всяких уголовно-кадровых делах. Задаю вопрос о судьбе генерала – начальника управления. Летом контракт истекает, а ему уже 62 года. Г. не сразу, под наводящими вопросами про разных замов, рассказывает, что на это место метит первый зампрокурора области Х., который мое первое дело «запускал» и потом подписывал в суд. О как. Х., оказывается, дважды безуспешно подавал документы на прокурора области – Липецкой и еще какой-то. Теперь вот новый кульбит. Из прокурорских в бастрыкинцы не берут, но если кто-то сильно попросит. Почему бы и нет. Покупайте генеральские должности только у официальных дилеров! Дальше болтовня у нас про старые дела. Как один следак следственного комитета (Г.) за другим (Кр.) гонял по городу на 170 км в час – меченую взятку пытался догнать. Не догнал, но на годе условно пришлось договориться. Меня интересует Кр., поскольку нас брали в одну неделю – в конце августа 2009 года. Три громкие взятки с одинаковой суммой в 100 тысяч, каждая с заведомой подставой и следом от ФСБ. Совпадений не бывает – это придумал один мозг, но вот фамилию, так чтобы 146%, я не скоро узнаю, если узнаю вообще. В принципе, вариантов немного – две-три-четыре фамилии потенциального заказчика моего дела. Но тот, кто светится на поверхности – не из ФСБ. А след ФСБ – жирнейший. Мозгуй, Шура, мозгуй. В ФСБ сменилось руководство на иногороднее. Если есть заказчик из гэбэшников, то из местных о трех звездах где-то. Или, думаешь, существует ОПГ, где один генерал дергает за ниточки в разных ведомствах? Да нет, фантастично звучит. Скорее дело было так: собрались попариться три генерала (или почти тогда генерала) – прокурорский, гэбэшный и ментовской. Наметили нужные жертвы. Ведь и жертв было три – случайно ли или по квоте от каждого? Или всех от гэбни «предоставили»? Потом судьба этих генералов разбросала, а мое дело оказалось слишком длинным и живет своей жизнью, но один за ним присматривает для порядку. Ведь даже месть за такие сроки испарится. А вы что думаете, гражданин генерал? Единственный человек гэбни, который мог это замутить, уже в отставке – тешу я себя. Вот именно, что тешу. А-то новых шакалов, помоложе, на мою шею не объявилось за эти годы! И если уж сопливый капитан гэбни может ходить в облсуд «просить» против меня... Впрочем, это и приятный момент – пока не генерал и даже не майор. За такими мыслями и заканчивается рабочий день, неделя. С учетом выходных я выиграл у судьбы три дня. Уходим «с работы» с Г. вместе. Мы, к слову, и живем по соседству – его всегда раздражало, что перед обыском надо спозаранку на работу переться, а затем возвращаться, когда можно было бы сразу. По новому моему адресу он провел два обыска из шести. Оказывается, после получения взятки в яхт-клубе Кр., а за ним Г. начинали свою гонку на нашей общей улице – Ломоносова, потом делали шикану на Московском проспекте – я там каждый день разворачиваюсь. Г. не за рулем был, а пассажиром. Кр. благодаря 170 км/ч своего добился – меченые сто косарей разлетелись по всему Воронежу. Иначе бы годом условно не отделался. «Какая ж тачка у него была?» – «Фокус». 12.02.2013. Кто я? «Преступник, разгуливающий на свободе». Стало быть, есть она, свобода. Месяц назад отправил обращения в адрес Уполномоченного по правам человека Лукина и председателя президентского Совета по правам человека Федотова. Сегодня получил ответ от Администрации Президента (Управление по обращениям граждан – куда я НЕ обращался), что моя писулька переправлена в Генпрокуратуру. Те, не сложно догадаться, отправят местным прокурорам, и круг замкнется. Причем, из ответа АП даже неясно, какое из моих обращений отфутболили без разбору. То есть все эти распиаренные правозащитники на гособеспечении – от них не то что правды добиться, но и просто достучаться нереально? И чего дальше делать – профилактическая голодовка, самосожжение в несгораемом балахоне или вооруженный арбалетами мятеж? Или в мэры выдвинуться? У нас с мэром следак один на двоих. Говорит, как только откажется баллотироваться на второй срок – дело на мэра тут же закроют. Может, тогда я вместо мэра порулю чуть-чуть, чтобы и мое дело закрыли? 14.02.2013. «А вы приезжайте не к одиннадцати, а минут на двадцать пораньше. Освежите в памяти свои показания. Вы же понимаете, как нам ВСЕМ важна эта очная ставка. Запишите мой мобильный телефончик». «Нет, ты ему сейчас не звони. Я ему только что звонил, мне его голос не нравится и интонации упаднические. Звони завтра в девять. Он пока нейтральный. Но важно, чтобы он по своим показаниям шел слово в слово. Позвони ему в десять, чтобы он ко мне заранее подъехал, и напомни, что он тоже не безгрешен и что мы все о нем знаем. Чтобы не думал раскисать. Звони ему в без двадцати десять, потом сразу мне». Прошлый раз не стесняясь при мне взятки пилили. Теперь вот... Натали: «А ты думаешь, твоих свидетелей не так же прессовали? Не вздумай только в фейсбук писать. Это не наша война». Ну вот – «токмо волею пославшей мя жены» – ни одной фамилии не произнесено. <…> 18.02.2013. Понедельник, накануне двое суток безуспешно пытались разыскать своих должников. Мы отдавали людям в долг – и под честное слово – часть денег после продажи квартиры (квартиру продавали в 2009 году, чтобы расплатиться с адвокатом У.), возвращать они не торопились. Мы под их долги назанимали сами. Теперь это становится серьезной проблемой. Попытки урегулировать взаимоотношения в возникшем финансовом треугольнике – ничего приятного. Днем дозвонился-таки – мадам должница начала по телефону кричать, что ее не устраивают условия переуступки долга. С учетом прослушиваемого телефона ее болтовня очень вовремя. Я собственно при переговорах не участвовал – только свел людей, кому я должен и кто должен мне. Вечером поеду встречаться. Сердце болит. Позвонил Г. – предупредил, что не приеду. Вежливый такой по телефону, как чует, что у меня проблемы. Весь вечер занимаюсь челночной дипломатией. Четыре нервных визита. Итог – устная договоренность об условиях переуступки достигнута. Завтра-послезавтра люди должны встретиться между собой и закрепить все договоренности на бумаге. Если ничего не сорвется, будет где кредитоваться до конца процесса. Натали моих нервических усилий не оценила. Пока я в одиночку уплетаю поздний ужин, сыплет бесконечными упреками про то, что «не такую судьбу я себе желала». «Если бы в 1996 году мне было бы, где жить с ребенком, я бы к тебе не вернулась». «Если б не это уголовное дело, и ты бы лизал новому губеру, как все лижут». «Не строй из себя Ходорковского, и Ходорковский бы лизал, если бы не посадили». Ну и справедливое: «Пока ты не изменишь свое отношение к миру (это про диван и ночное бдение), и в твоем деле ничего не изменится». В конце сцены отдал ей пять тысяч – брала в долг на работе. Бруна, старшая из некастрированных кошек, вторую неделю срет в зале по ночам, метит. Раньше такое уже бывало. Она после обыска полуторалетней давности и гибели всего помета не может забеременеть. Это гормональный сбой, и либо отвозить лечить на несколько месяцев в другой питомник, либо кастрировать. Натали обещает кастрировать ее уже год, но пока говно убираю я, у нее рука не поднимается. Завтра годовщина смерти отца. Двадцать один год. Тогда был дикий мороз, минус двадцать днем, и очень сильный ветер. После известия о смерти я шел три остановки до больницы пешком, но тела мне не показали. Я каждый год сравниваю погоду – еще ни разу не было такого холода, как в тот день. Думал, именно в годовщину ознакомление подписать, видел в этом какую-то мистическую связь, но выгадал еще два дня и кто знает, где они пригодятся. После откровений про племянника губернатора и мои финансы, этот дневник обречен лежать «в столе», если я не хочу схлопотать лет пять-шесть реального срока. Если представить это мое дело как игру в футбол, то счет уже 3 : 0 в мою пользу. Два возврата из суда и закрытие взятки по реабилитирующим. Только один их «гол» – а гол этот может быть только из офсайда – перевесит все мои. Двадцать лет назад во время локальных гражданских войн при распаде СССР «победители» играли в футбол головами побежденных. Место, время, люди – все сошлось и сплелось в какой-то противоестественный ужастик, и мы участвуем в его новых сериях. 1.03.2013. Вот и весна, а дело до прокуратуры еще не доехало. Встречались с Д. вместе с Натали. Д. рассказал, что на «проверке», или на процессуальном контроле, если официально, такое дело может находиться довольно долго, тем более что у них сроки продлены до 15 мая – могут и не торопиться. Пусть не торопятся. У Д. по одному «на шесть томов всего» делу такая проверка уже два месяца идет. Следственный комитет сам ищет свои косяки, чтобы прокуратура не вернула дело по формальным основаниям. Я про себя: мне бы хоть две недели. Из плохого – трехлетний срок давности по гражданскому иску должен исчисляться с момента признания потерпевшим, то есть с 29 ноября 2011 года. Вероятность, что я доживу без приговора до конца ноября 2014 года, невелика. Хотя если еще один возврат дела прокурору, то все может быть. Шутка – этого уже не допустит никто. <…> Идею с Хруновой Натали поддержала безоговорочно. Поиск и пересылка документов – я малограмотный юзер, требуется помощь жены – переросли в перепалку. Нервы мои от сидения без дела в ожидании, доме и Интернете совсем никуда. <…> 16.03.2013. С понедельника по пятницу Рабочую часть недели прожил и слава Богу. В среду давал пресс-конференцию облпрокурор (в официальной части меня не вспоминали), а после нее на сайте стукача Орищенко, довольно раскрученном, появилась гнилая заметка про меня, о том, что мое дело «следователи готовят к передаче в прокуратуру». И очень много прочей брехни – лень сейчас описывать. Ясно, что стукач общался в кулуарах с прокурором Васей Х.. Заметку перепечатало, не удосуживаясь ни перепроверить, ни мне позвонить, с десяток СМИ. – Расстроился? – все время твердит Натали. – А ты думал, все сойдет на нет? Молчу. Про себя думаю: «Может и думал». Ездил в «Блокнот», который хотел меня сделать редактором да передумал, а теперь перепечатал эту грязную заметку, попросил снять брехню или переделать – сняли. Заодно и отвез жалобу депутату Госдумы Пахолкову для передачи в Генпрокуратуру. Через день жалоба потеряла смысл. «Сбрил бороду, – всегда мне говорит Натали, – жди плохих вестей». Пришли отказы из Генпрокуратуры и Уполномоченного по правам человека Лукина. За Генпрокуратуру писал, судя по почерку, Вася. Читал Д. ответ, он грустно смеялся. Решили писать дальше, там и в Генпрокуратуре несколько вышестоящих инстанций. Пусть чешутся. От Лукина ответили: наше дело сторона, все вопросы к прокурорам. <…> 5.04.2013. Третье обвинительное заключение Пойду-ка сделаю кофе, а? Я не писал сюда почти месяц из суеверия. Думал вот-вот и не спугнуть бы. Думал, что-то у них не клеится, а значит каждый день в мою пользу. Зря. Телефон в куртке в прихожей – не слышно. В два часа дня два пропущенных звонка, сорок минут назад то есть. Эти циферки ни с чем не спутать – служебный Г. Сначала еще чуть надеешься, что хочет «поговорить», хотя и понимаешь, что «говорить» не о чем. Начинаю судорожно искать чистые трусы, полагая, что за обвинительным придется ехать сразу. Нет, не сразу. Звоню, болтает с кем-то по второй трубке, извиняется и начинает говорить со мной – я важнее. В общем, все, как всегда. «Прокуратура подписала обвинительное заключение». (Ага, до 14 лет лишения свободы.) «Вы же помните, где получать? На втором этаже у Гламурного». (Все, как всегда. Только на пять лет меньше, чем год назад. День в день подписали. Назло, что ли? Сейчас пойдет слив в прессу – интересно, хоть кто-нибудь позвонит или будут сочинять со слов прокурорских и СК?) «Телефончик Гламурного напомните». Звоню Д., он, судя по детским всхлипам в трубке, уже дома. Сообщаю. Договариваемся, чтобы, как заберу, приехать к нему в офис. Это три минуты ходьбы от прокуратуры. Перезваниваю Г., прошу положенную мне по закону копию обвинительного. Чтобы дал бумажную копию, приходится чуть ли не клянчить. «Приходите с флешкой». – «Мне негде распечатывать». – «Ну, только для вас». (Или он сказал: «Из уважения к вам»? Да по фиг что сказал.) Кофе во френч-прессе у меня никогда хорошо не получается. Да и мало кофе всыпал. Какая-то бурда типа американо. Тем не менее достал из серванта парадную кофейную пару, привезенную лет восемь назад из прошлой жизни из Монако. Пью. Надежды, что все «вот-вот» и безболезненно закончится, рухнули. Впрочем, и Д. говорил, что 100% подпишут, а я вбил себе в голову невесть что. Я расслабился. Не читал дело за эти шесть недель ни разу. Интересно, успели ли они договориться о том, кто будет судьей? Или как раз для этого вечер пятницы и выходные? Обязательно надо причаститься до начала процесса. Пасха пятого мая. У суда крайний срок назначить первое заседание на восьмое мая. Но могут и раньше. Вот Навального по той же 160-4 в виде растраты в особо крупных гонят на суд стахановскими темпами – один день на прокуратуру, на 17 апреля у него первый день заседания. Но ему по беспределу отказали в предварительных слушаниях. Есть малюсенькое опасение, что и со мной такой финт устроят. Но это вряд ли. Для начала надо узнать фамилию судьи. Натали не звоню, не пишу. Приедет с работы – расскажу. Чего раньше времени нервировать. В эти три недели много всякого произошло. Я пощусь и худею одновременно. Постные хлеб, фрукты, картошку не ем. При этом умудряюсь пост по чуть-чуть нарушать в пользу разрешенного по выходным «виноградного вина». Раны от кота почти зажили, но шрамов останется много. Натали ездила в Москву на собеседование на должность пресс-секретаря департамента энергетики в мэрию Москвы. Департамент новый. Работу начинать с нуля, и это ей очень интересно, но платят мало совсем. С учетом съемного жилья и выпускного следующего года Андрея – сложно совсем. Да и не перезвонили, хотя если бы утвердили – должны как раз до конца этой недели перезвонить. А если нет, то и не перезванивают. И нечего голову ломать. Ребенок попался ментам с пивом. И хотя они не пили, вчера ходили на комиссию по делам несовершеннолетних. Зрелище убогое и мерзкое. Человек двадцать мелких районно-ментовских-образовательных чинуш собрано. Пытался говорить о нарушенных правах моего сына – менты не представились, не разъяснив права, заставили подписать протокол, меня как опекуна об этом не уведомили. В ответ хабалистый ор. Ребенка заставили выйти. На мой вопрос: «А где прокурор?» – «Она, к сожалению, была, но больше не смогла», – выгнали и нас с Натали. Ездил в школу. Завучиха по воспитательной работе (от нее до сих пор тянет блевать) подделала задним числом протокол о постановке на внутришкольный учет. Два часа разговоров с двумя другими, более вменяемыми, завучихами, почему «ваш сын» не учится. Их рассуждения, что он один на всю школу такой. Понял, что к войне еще и со школой я не готов. Вечером был разговор с Андреем. Куда будет поступать, не знает. «За границу – хоть посудомойкой». «Хорошо, – говорю, – составь план, что ты будешь делать, чтобы стать заграничным посудомоем». Притом что у парня есть и голова на плечах, он совершенно не понимает, что ему делать во взрослой жизни в этой стране. Это сраное обвинительное заключение. Кажется, путает опять планы. Но не я ли еще вчера вслух и про себя хорохорился, что готов отсидеть. Что ж и за слова, и за мысли придется отвечать. Надо собирать себя в кулак. В принципе, накопилось много дел. Завтра митинг по всей стране в защиту политзаключенных. Так бы не пошел 99%, а теперь придется. Через сорок минут футбол – любимое «Динамо». Хоть чем-то сердце успокоится. Обвинительное – это мобилизация. А мобилизация – это война, блицкриг. Итак, 365 х 4 + 1 – 20–92–25 = 132… Как-то так, сбился с подсчетов. Так и не освоил в школе счет в уме. Сколько может продлиться суд «по существу»? Это зависит от того, будет ли предварительное и что будет на предварительном. Будет оспариваться, конечно, а это плюсом два месяца пусть. То есть начало по существу придется на начало июля. И еще пару месяцев. К началу сентября можно и ждать «результат». Как минимум, лето красное погуляю на свободе. С понедельника я уже не обвиняемый, а подсудимый. Наверное. Или я стану подсудимым только в зале суда? «Подсудимый, встаньте». А если не повезет: «Взять под стражу в зале суда». От судьбы не уйдешь, не убежишь, все что ни делается – все к лучшему, любой опыт полезен. Хотя некоторый, наверное, неплохо бы избежать. Но это с «мирской» точки зрения. А для спасения души – все испытания в плюс, лишь бы не озлобиться. А я-то озлобился. Пусть под маской фатализма, но все равно внутри – нет у меня ни прощения, ни любви к врагам моим. Печально, но как есть. Еще надо убедить себя стоять до конца. Ты сам, твоя внутренняя слабость, твой главный враг. Никто другой тебя победить не может. Слова? Слова. К чему они приведут тебя? <…> Завтра – день рождения. Сорок четвертый. Я отвык отмечать, да и пост. Натали несколько раз требует скромного семейного банкета и повторяет: «Неизвестно, встретим ли следующий мой день рождения вместе». Пожалуй, соглашусь на рыбу с белым вином. Но без гостей. Собственно, «подарком» ко дню рождения мне будет фамилия судьи. Должны уже расписать. Три возможные фамилии – три варианта судьбы. М.Б. скорее посадит. Если, конечно, каяться не начну. Профессор – «буквоед», но легко поддается прокурорскому внушению – у него: «фифти-фифти», но опять же без признания мало шансов даже на условное. К-в на давление не реагирует, поэтому, скорее всего, реальный срок не даст. «Но он же не камикадзе, тебя оправдывать», – когда-то давно говорил Д.. <…> 24 апреля у нас с Натали 20 лет совместной жизни. По понятным причинам отложим на 26-е. И посидим вдвоем в ресторане. Это Натали настояла: «Когда еще придется, неизвестно». Но до 26-го надо причаститься. Сил на это пока никаких. И лучше тогда на субботу ресторан перенести – в субботу вино по канонам можно. Итак, история «обвиняемого» заканчивается. Начинается-продолжается история «подсудимого». Суд-то третий. Натали мне такое послание на день рождения написала: «Сашок. Я искренне тебе желаю, чтобы этот ДээР был не последним, встреченным дома. Причем, без перерывов на. А уж если не суждено, то дай тебе Бог сил и мудрости пережить. И сохранить себя». Точнее не скажешь. Только вот пройду ли я и этот суд с достоинством? Или? Нужно делать все, чтобы завоевать ее любовь. На-та-ли. Моя жизнь, мое дыхание. Впрочем, весь вечер срались ни о чем. Кошка нассала на мои оставленные в кресле джинсы: «Если ты не научишься складывать свои вещи по местам, то скоро тебя этому научат. И тумбочка будет рядом с кроватью». И такую песню слушаю почти четыре года. Любовь моя, даже странно, что я тебя до сих пор не убил. «Ты мне опять угрожаешь? Бог тебя накажет». Если хочет посильнее уязвить, обязательно уточнит: «Твой Бог». 19.04. 2013. С утра все нервы и силы потратил – безрезультатно, – чтобы отправить сынка в школу. Когда стаскивал с кровати «хотя бы к третьему уроку», получил по морде и еле удержался, чтобы не дать в ответ. С утра поехал в суд, хотел попасть до десяти на случай возможного процесса. Охранник на входе перед металлоискателем допытывается к кому, проверяет документы, «колюще-режущие есть?», но не шмонает, хотя иногда шмонают. Следующий охранник на этаже, строго предупреждает: «В кабинеты к судьям не заглядывать. А помощники – знаете? – через весь коридор, до лестницы, мимо окна (и судейского сортира, добавляю про себя), налево и с правой стороны дверь». – «Спасибо». Секретарши профессорские – «Мы обе его, хи-хи» – одна худенькая, одна полноватая чуть, обе крашеные блондинки лет двадцати пяти и не красотки, прямо скажем. Полноватая, может, и досидит до судейской мантии, а худенькая точно сбежит. Нужный мне третий том оказался у самого судьи. Помощники направляют к нему. Табличка на двери кабинета, обращаю внимание на необычное отчество «Игорь Славич». Хорошо, наверное, что «Славич», может, и не посадит. Вообще, к судьям же – «Ваша честь!», в приговорах и решениях фамилия-инициалы. Имена и отчества исчезают под мантией. Есть в этом что-то зловещее. Нет, адвокаты вне процесса, конечно, по имени-отчеству. Один раз мне Д. поручил К. звонить – забрать решение, пока он в отъезде. Второй возврат по 237-й был в прошлом июне. Я звоню: «Здраствуйте, Николай Федорович». Представляюсь. Он аж дар речи потерял: подсудимый его по имени-отчеству называет. Потом после долгой паузы: «А-а-а». Так и вижу, что стоит с открытым ртом. Но решение так и не отдал из вредности: сначала сказал, что не готово, а потом, что уже по почте отправлено. Стучусь стеснительно в профессорский кабинет. Прошу третий том, он как раз у него на столе. Профессор: «Вы знаете на когда назначено?» – «Да. А это будет ведь предварительное?» – «Ну, вы же ходатайство подавали». – «Да вот Навальному же отказали». Присаживаюсь без разрешения за секретарский столик – волнение, видимо, на мне нарисовано. Профессор наблюдает чуть за мной. Вот она, 346-я страница. Подпись появилась и дата 15 октября. Свеженькие чернила. А по чернилам время изготовления проверить невозможно. Вскакиваю, вероятно, как ужаленный. Не крик, но вырывается: «Ничего не боятся». Отдаю том и выхожу. До встречи с Д. еще почти час. Коротая время, зашел в «Товары для дома». Разглядываю стулья-стаканы и одновременно говорю с Натали по телефону про подделанную задним числом подпись. Когда закатывать скандал – на предварительном, или отложить? Знаю, что Д. будет за то, чтобы отложить. Натали тоже за то, чтобы «все козыри сразу не выкладывать», а заодно гонит на Д., что он «не шевелится». Напоминает, что она была за то, чтобы расстаться с Б. В общем, имеет мне мозг двадцать минут без остановки. Д. рассказывает, что Профессор вроде склоняется к нашей позиции и может согласиться с нашим ходатайством о признании всех доказательств незаконными. И выходить на процесс «по существу» без грамма самого существа. Даже если это случится, это далеко не окончание. Будет и апелляция, и кассация. Д. считает, что если чудо произойдет и Профессор вынесет решение в нашу пользу, то дальше будет попроще: «Отстаивать решение всегда легче, чем ломать». Пока Профессора «поддавливают» низовые прокуроры: «Мы понимаем, что не все гладко, но надо помочь». <…> Звонит ребенок-прогульщик. Маленький черный котенок умирает. Да, болел, весил мало. Еще и на днях с лестницы упал, вроде невысоко было, но на самом деле никто не видел, откуда он падал. Еду в срочном порядке домой. Печальная правда подтверждается. Тельце еще теплое, но уже в неестественной позе. Звоню Натали, что он умер. Потом пытаюсь взять тельце в руки, оно издает предсмертный крик. Пугаюсь. Сын спрашивает, можно ли его как-то… Ну, в общем, прекратить муки. Пристыдил. Агония длится еще час-полтора. Причем взрослые кошки неожиданно перенесли его в другое место. Что меня не меньше поразило, чем предсмертный крик. Кошки обычно уходят от умирающего, а тут Хонда даже старалась его вылизывать чуть-чуть в самый последний момент. Тельце начало остывать, и мы с сыном едем хоронить его в лес. <…> От человека остается холмик. От котенка, как ни собирай разбросанный песок, только ямка. Маленькая как котенкина жизнь. Второго я такого котенка хороню – с именем. Первого Хаммер звали. Прошлой зимой закапывал в теплотрассе. Это так Г. подсказал. Дай нам, Господи, любви. <…> 1.05.2013. Про суд 26 апреля. Без одиннадцати десять. Я, как обычно, первый, в судебном предбаннике третьего этажа около лестницы. Без пяти на четвертый поднимается прокурор, поверх синих штанов коричневая куртка скрывает погоны, то ли рыжий, то ли седой, лицо где-то видел. Подходит вовремя юрист «потерпевшего», моей газеты то есть, нанятый по договору юрист Подболотов, на молодую крысу нацепили очки и дали полдозы экстази – бурная глупость. Подболотов со мной на «ты», где-то пересекались лет десять назад. Ну и год назад на прошлом предварительном – тогда он молчал весь суд. «Привет». – «Привет». Через пять минут худенькая помощница вызывает в зал. Прокурор оказался «мой» и ходил он «здороваться» с председательшей суда. Председательша на крючке у фээсбэшников за махинации с землей… где бы вы подумали?.. в Краснодарском крае. Кто-то чего-то арестовал, быстро продал и попался. Дали показания на нее, но делу, как водится, хода не дали. Выясняется фамилия прокурора – Дер-в. О! По мою душу целый начальник по борьбе с коррупцией облпрокуратуры. Человек № 6 в их иерархии, а среди тех, кто может появиться в суде, это вообще № 1. Ни прокурор, ни замы ниже третьей инстанции не ходят. Д. опаздывает, но буквально на минуту. Сразу после него «встатьсудидет». Первый раз вижу Профессора в судейской мантии. Процессы по 125-й, по жалобам то есть, и по ограничению ознакомления он проводил в одном и том же костюмчике. Кажется, мантия (шелковая?) на нем свежевыглажена и с белым пришиваемым подворотничком как на солдатской гимнастерке. Я – в центре, Д. справа от меня, прокурор, секретарь суда и «потерпевший» – слева. Поднимают меня: фамилия-имя-отчество-дата рождения-адрес-место работы-кто на иждевении. Унизительно. Отводы суду есть? Нет, ваша честь. Д. начинает зачитывать ходатайство и приобщает ответ прокурора о том, что «все доказательства после 12.09.2011 года утратили юридическую силу». Подболотов возражает против ходатайства на том основании, что «нас с коллегами» повторно допрашивали. Вот за это «с коллегами» – просто убить хочется. Какое ты отношение имеешь к тому, что я создал и воспитал. Мальчик бежит вперед паровоза – прокурор просит перерыв для формирования позиции. Неожиданно Профессор предлагает до следующего заседания обратить внимание… и идет ссылка на несколько документов – разъединение и продление. Похоже, буквоед увидел в следовательской процессуальной галиматье «свой» маленький отдельный косячок, который ему нравится и который даже Д. не отсмотрел. Похоже, разъединив дела (три), следствие, вконец запутавшись, получило продление только по одному из них – второму, а про третье забыло. Это 237-я, как ни крути. Начинаю у Д. уточнять: может ли судья по своей инициативе возвращать дело прокурору? Подтверждает – может. Ладно, о будущем не задумываюсь. Но желание Профессора скинуть это дело без рассмотрения по существу теперь ясно. Если только облсуд ему это желание не откорректирует. Третья 237-я – это, конечно, будет здорово. Но для меня это очередной круг следственного ада. Хотя даже Д. не верит, что «четвертое» следствие будет так же беспредельно, как и третье. Будущего – нет. Две недели видно, и хорошо. Тут же за нечаянной радостью следует неприятность: вместо того чтобы сразу в зале согласовать дату следующего заседания, как это делается в ста случаях из ста, Профессор объявляет «перерыв на две минуты» и уединяется в своем кабинете с прокурором. Посоветоваться, как ему будет удобно. Начальство прокурора должно попытаться договориться с начальством Профессора, то есть в областном суде. Во время праздников боги судейского Олимпа на отдыхе – всех, кого надо, не застанешь. Следующее заседание назначают аж на 13 мая – больше двух недель мне каникул. Радуюсь как ребенок, хоть и нечему радоваться пока. 14.05.2013. Третий возврат дела прокурору Заседание по какой-то причине чьей-то занятости (судьи или прокурора) перенесли на день позже. В самый последний момент сочинил реплику в прениях. <…> Дер-ва буквально взбесила фраза про «фантазийные интерпретации» – он закатил истерику прямо в процессе. Пытался отчитывать как школьника, требовал, чтобы я выражался юридическими терминами. Требовал вынести мне замечание. Д. взялся защищать меня от его истерики, напомнив, что юристом я не являюсь, а УПК дает мне право защищаться от обвинения любыми способами. Судья, напротив, с видимым интересом изучал мой крик души и на предложение никак не отреагировал, кроме фразы типа «давай будем посдержаннее». Я по юридическому незнанию озаглавил сей текст «Ответ на возражения гособвинителя», и Дер-в пытался «зацепиться», попросил отложить заседание, чтобы ему подготовить свой «ответ на ответ». Хотя ясно: пауза нужна только, чтобы еще раз попытаться задавить судей. В итоге я зачеркнул заголовок и сверху от руки написал «Реплика в прениях». Судья удалился в совещательную на полтора часа. Дер-в удалился насовсем: прокурорские никогда не остаются выслушивать не устраивающие их решения. А о том, каким будет решение, они всегда знают заранее. 22.05.2013. (статус в фейсбуке) Херачу плитку на потолок. Не спрашивайте: почему? Спрашивайте: КАК? Стараюсь успеть к приезду любимой. ПУСТЬ офигеет и обматерит. Чытырехмесячный Ювентус и его хвостатые няньки на улице, чтобы под ногами не путались. Дождь пошел, пришлось кошек пустить в дом. Ювентус сразу на стол – хозяйский сыр жрать. Ладно, законное лакомство. Только отвлекся: мама Хонда уже и рыбу мою жрет – разогнал. А баба Муля вообще морду в стакан с вискарем засунула. А вокруг стола ходит вполне уже половозрелая Ива и безумным ором требует мужика. Ваше здоровье, кошечки! Ливень, второй уже за два дня, просто обалденный. Только он и нужен в мае для счастья. 25.05.2013. <…> Долго не заглядывал сюда, все откладывал. Значит, не так надо. Или по-натальиному: «не говори гоп». Прошла Пасха – отстоял (через зуд уйти пораньше) часа два с половиной – три в неприметной церкви, где крестили Соню, Андрея Книжника дочь. Потом прошло предварительное слушание у Профессора – вынес третью 237-ю, вчера истек срок вступления решения в законную силу, но я не знаю, оспорила ли прокуратура или нет. То есть судьба твоя уже «свершилась», но ты об этом не знаешь. 25.06.2012. Итак, четыре дня назад профессорскую 237-ю оставили без изменения в облсуде. Д., выйдя, тихо крикнул: «Йееес!» Вот по этому поводу мой пост в фейсбуке. Последний раз (в райсуде) гособвинителем был целый начальник отдела по борьбе с коррупцией облпрокуратуры – сразу видно, что я тут главный преступник. А вчера он не пришел. Они никогда не приходят, если заранее не договорились. Но кому-то надо отдуваться. Вчера гособвинение представляла новая (эдак двадцатая в моем деле по счету – кое-кто из тех, кто начинал «обвинять», уже на пенсию ушел) прокурорша-подполковничиха в возрасте баба-ягодка с грузинской фамилией и толстыми ляжками из-под неприлично короткой форменной юбки. Видно, что готовилась специально, но в номерах моих трех уголовных дел окончательно запуталась, начала гадать и не угадала, а потом еще раз – и снова не угадала. Ну а на нормы закона не ссылалась вовсе: они давно мечтают судить меня вообще без закона. Я – без «героизма», как китайский болванчик: «Поддерживаю доводы защиты, ваша честь». Болтовней не занимаюсь. Проявляю, так сказать, уважение к суду. В конце концов, мое большое «выступление» по первой инстанции есть в деле. И нечего больше красноречие разводить. Областной суд – это вам не районный. «Короче», «вы уже повторяетесь», «не надо все подробности»... – седьмой у меня уже облсуд, «наплавался». И финал: «постановление суда оставить без изменения, а апелляционное представление прокуратуры без удовлетворения» – волнительно, знаете ли. Интересно, как теперь доблестные органы (прокуратура и бастрыкинцы) изгалятся, чтобы не исполнять решение суда? В общем, еще пару месяцев ожидания в неизвестности. Адвокат мой думает, что прокурорские полезут дальше оспаривать: «Им больше ничего не остается». Дело длится уже больше, чем Великая Отечественная. Всё потому что – брыкаюсь. («Тебя как, сразу кончить, или желаешь помучиться?» «Лучше, конечно, помучться».) Вернулся, снял костюм – и снова на трудовую вахту. Выпил вчера пузырь «Кристалла» в процессе послесудебной укладки «лапши» – и, кстати, без похмелья. А сегодня с Натали отметили это дело белым аргентинским с индейкой, жареными помидорами, и земляника к чаю. Жара спала. Птички, сволочи, совсем не поют. Может, в душе они у меня поют, еще не разобрался. Я уже разучился отличать пораженье от победы. В планах – нахерачить плитку на тещиной кухне. Надо куда-то энергию тратить. Дожить до осени. Ведь когда-то они должны сломаться. * * * Да, надо сказать, я-то о Профессоре хуже думал. Да и обо всей судебной системе в целом. Ведь, по сути, за четыре года судейские вынесли всего два решения по беспределу. Много было на грани, «на усмотрение судьи», как в футболе бы сказали, – тогда все решения в пользу следствия-прокуратуры. 146%. Но в случае, когда надо было принимать заведомо неправовое решение, суд на поводу у прокурорских не шел. Ну, кроме самого старого случая у Г-ва – с первым возвратом, но там все за моей спиной договорились, и Г-в знал, что никто оспаривать не будет. Мне повезло, что все нарушения носили процессуальный характер, а не касались сути дела. Я видел, как прокурорские могут издеваться над процессуальным правом. При рассмотрении дела по существу беспредел усилился бы в разы. Что ж, будем надеяться, до этого теперь не дойдет. Правда, какую новую подлость они удумают, я не представляю. Около месяца дело будет мотаться по инстанциям: написание апелляционного решения, возврат дела в райсуд, оттуда в прокуратуру, оттуда в следствие. Решение облсуда и уведомление о возобновлении следственных действий должны прийти по почте. После возобновления у них будет один месяц на пересоставление обвинительного заключения, а фактически на отказ от обвинения и прекращение дела. На больше месяца им опять запраш

Посилання на джерело: http://cripo.com.ua/?sect_id=9&aid=199651

← Повернутися до розділу

ПРИЄДНУЙТЕСЬ:

Follow @antiraiderua


24 вересня Київрада голосуватиме за незаконну передачу землі скандальному проекту російських олігархів «Бабин Яр»	“Агроинвест Холдинг” обратились к руководству правоохранительных органов относительно рейдерского захвата предприятия	Правоохранители продолжают расследование возможных махинаций с кредитом Укрэксимбанка на $10 млн, которые так и не вернул агромагнат Михаил Стадник	Мільярдні розкрадання та «легалізація» злочинів: чим насправді займається у ФДМ Дмитро Сенниченко

Дневник обвиняемого. Часть третья. «Преступник, разгуливающий на свободе»

Похожие публикации: