О необходимости проведения судебной реформы в Украине говорят многие. Хотя если внимательно присмотреться к авторам многочисленных публикаций, инициаторами выступают обычно президент, народные депутаты, в лучшем случае — судьи Верховного Суда. Голосов рядовых членов судейского корпуса, как правило, не слышно.

Корреспондент «2000» в течение длительного времени пытался узнать мнение о грядущем реформировании судебной системы судей первой и второй инстанций Днепропетровска, что удалось сделать с 10-й попытки. Правда, на завизированном интервью члена апелляционного суда Днепропетровской области стояло категорическое требование его фамилию не упоминать. Почему судья, имеющий полное право претендовать на звание дуайена судейского корпуса региона, поскромничал, становится понятно из его ответов.

«В любой реформе главный тормоз — человек»

— Что касается судебной реформы — это такая заезженная тема! Первый раз ее подняли в начале 90-х годов. Потом еще, еще и еще. После принятия Конституции произошла так называемая малая судебная реформа, когда приняли изменения в Уголовно-процессуальный кодекс, вместо кассационной инстанции сделали апелляционную, а надзорную инстанцию в виде президиума областного суда ликвидировали. И все надзорные дела пошли в Верховный Суд.

Потом была большая судебная реформа, приняли закон «О судоустройстве». Кончилось это практически ничем, и все ограничилось малой судебной реформой. Теперь общество опять будоражат реформой, как правило, во время выборов.

Когда я узнал о предстоящем интервью, сразу вспомнил формулу Дейла Карнеги. Первое. Какая проблема существует? Второе. Почему возникла эта проблема? Третье. Какие есть способы ее решения? И, наконец, какой лучший способ ее решения? Если бы Верховная Рада и тот же президент пользовались этой формулой, было бы намного лучше.

— Но, согласитесь, существующая судебная система в Украине несовершенна.

— Какая проблема существует? Рейдерские дела и дела по роспуску парламента. Чтобы искоренить рейдерство, надо было принять соответствующие законы. Эту проблему худо-бедно решили. Но поздно — определенным политическим силам это было выгодно. То же касается указов президента об увольнении им же назначенных губернаторов и Генпрокурора.

— Рыба гниет с головы?

— Да она уже давно гниет... Если нормальными законами наведут порядок, о какой судебной реформе нужно говорить? В Великобритании действует судебная система, отлаженная веками, и никто ее не пытается менять. А чем была плоха прежняя советская? Райсуд рассматривал уголовные, гражданские, административные дела. Его решения обжаловались в кассационной инстанции и в порядке надзора — в президиуме областного суда. И это работало! Верховный Суд тоже принимал участие, но так, как сейчас, делами завален не был. Не надо было убирать президиум областного суда.

Тогда правом на внесение протеста обладали председатель облсуда, прокурор. Как правило, собирались в кабинете у председателя, докладывалось дело и решали. Сейчас, например, принято незаконное судебное решение, которое вступило в законную силу, и мы это видим. В прежние времена оно ломалось за две недели. Сейчас, чтобы его поломать, нужны годы, так как Верховный Суд загружен сверх всякой меры.

— И какой выход?

— Сломали прежде действующую систему бездумно. А хорошо действующую не создали. Да просто президиум областного суда надо было привести в надлежащий вид. И это бы работало! А так Верховный Суд терпел-терпел и в конце концов «разбросал», но только гражданские дела по апелляционным судам.

— У нас все больше говорят о евростандартах.

— Наша законодательная база в полной мере соответствует евростандартам. Возьмите ту же Конституцию. Но у нас нет мудрой политики. Я говорил уже о рейдерских делах. По «Озерке» (центральный рынок Днепропетровска. — Авт.) 11 судов принимали решения! Да, можно создать высший кассационный, высший апелляционный, окружные суды и т. д., но я убежден, что главный в судебной реформе — это судья. И самый главный тормоз в любой реформе — человек. Нельзя сказать: «Иванов, Петров, Сидоров — а ну перестройтесь».

— Тогда в голову приходит мысль о пересмотре назначений самих судей?

— Сейчас как? Претендент сдает экзамен в квалификационной комиссии, документы отправляют в Высший совет юстиции и там принимают соответствующее решение. Это довольно длительная процедура. Считаю, что этот экзамен и другие процедуры себя не оправдали, так как видно, что части нового поколения, которое пришло в суды, совершенно в них не место в силу их безграмотности, деловых и личных качеств. В нашей области есть такие судьи, что мы только руками разводим: как они судьями стали? Вроде работал помощником судьи, был нормальным, а как стал «ваша честь» — и началось...

— В начале ноября на семинаре, посвященном правовому образованию журналистов, председатель апелляционного суда Запорожской области Виктор Городовенко крайне резко высказался о назначении на должность судей бывших их помощников и секретарей, что массово имело место в конце 90-х годов.

— Не буду комментировать слова коллеги. Судья — в первую очередь юрист. Но у нас на судей никто не учит. Хорошо, если до этого он был прокурором, адвокатом. А если работал юрисконсультом и т. п.? На судью надо учить, ведь от него зависит прежде всего судьба человека. Типичный пример. Один судья назначает слушание дела на 9 часов утра и точно в срок начинает. Другой назначает сразу несколько дел на одно и то же время, но еще полтора часа сидит пьет чай. Уже толпа под кабинетом собралась. И тогда он начинает бегом, бегом, бегом.

— Тогда давайте судей выбирать всем миром.

— В предвыборных лозунгах почти всех политических партий звучит тезис «выборность судей народом». Это большая ерунда. Главное — не как претендент попадает в суд, а кто! Не исключено, что при выборности судей в суды могут попасть нужные определенным финансовым и политическим группировкам лица. Главное в судебной реформе, как говорила КПСС, подбор, расстановка и учеба кадров.

Вопрос в человеке, который решает судьбу другого. Из всех юридических профессий (прокурор, адвокат, юрисконсульт) только судья — единственный, кто пропускает все через себя. Так по крайней мере утверждается в учебнике по судебной психологии. И если попадает в судьи человек, который делать это не способен, — тогда все. Как я стал судьей? Армия, юрфак, прокуратура, адвокатура. Только после тридцати, имея, без ложной скромности скажу, приличный жизненный опыт и юридическую практику, я стал судьей. И с первого дня все пошло так, как будто я судьей работал много лет.

— В общем, вы поддерживаете увеличение возрастного ценза для судей?

— Да, 25 лет — слишком маленький возраст, а 30 лет — в самый раз. Что касается продления срока судейских полномочий до 70 лет, то вряд ли кто доживет, это скорее для судей Верховного Суда.

— А как быть с судейской неприкосновенностью? Тоже оставить?

— Да, но в рамках профессиональной деятельности. Мне она, допустим, не нужна, потому что я знаю один добрый секрет — принимай законные решения, и у тебя будет все нормально.

«Борьба за «галочки» погубила все правоохранительные органы»

— В последнее время различные правоохранительные органы сетуют, что суды «разваливают» дела.

— Это очень интересный момент. Как говорят на Востоке, сколько ни говори «халва», во рту слаще не станет. Сколько бы ни говорили, что мы демократическое общество, что мы демократы, вряд ли человек, который воспитывался в советское время и сейчас находится при власти, поменяет свои принципы.

До сих пор в нашем обществе отсутствуют демократические и правовые традиции. Как в советское время, так и сейчас первые лица области, страны слушают Генпрокурора и главу МВД о борьбе с преступностью. И больше никого! А те говорят: мы так стараемся, а судьи мешают. Тому же Ющенко нашепчут: «Это суды, это суды...» И никто не говорит о низком качестве досудебного следствия.

— Тем временем многочисленные пресс-конференции разных силовых ведомств свидетельствуют о неслыханных успехах в борьбе с преступностью.

— Пресс-конференции надо собирать после того, как дело попало в суд и есть обвинительный приговор. Только тогда можно говорить о своей эффективности. Если пройтись по этим пресс-конференциям, а потом посмотреть на судьбу озвученных возбужденных уголовных дел, то можно прийти в ужас.

— Исходя из вашего опыта, сравните степень подготовки, скажем, уголовного дела к слушанию в суде 15 лет назад и сейчас.

— Тогда было лучше, и прокуроры были другие. Сейчас лучшие кадры сосредоточены лишь в прокуратуре области. В районной найти следователя со стажем сложно. Добавьте жалкую зарплату помощника прокурора, и все станет ясно.

— Поговорим об известном списке из 47 судей, поданных президентом на увольнение.

— По Днепропетровской области подано всего пять. Честно сказать, к этим пяти можно смело добавить еще 10—15 судей.

— Я бы умножил еще на пять. Неужели с нерадивыми, мягко говоря, вашими коллегами ничего сделать нельзя?

— Судебную систему обвиняют в корпоративности, но это все ерунда. Мы знаем всех наших «героев». Однако уже было не раз, когда мы направляли материалы на увольнение судей в Высший совет юстиции, а там отказывали. При существующих законах судью уволить, как и принять, очень непросто. Опять же весь вопрос в кадрах.

В прокуратуре области, например, есть несколько человек, которых я бы сразу, без всяких экзаменов поставил судьями районного суда. Но пробиться они не могут. К тому же Генпрокуратура категорически против оттока своих кадров. Но если говорить об интересах государства, то прокуратура должна быть заинтересована в качественном судействе. А так обычно говорят: «Я тебе характеристику не дам или такую отпишу, что мало не покажется».

— Насколько мне известно, в СССР КГБ «просвечивал» каждого кандидата на судейский пост едва ли не до седьмого колена.

— Партия, чтобы там ни говорили, умела работать с кадрами, подбирала их, готовила. У нас этого делать не умеют. Единственное, что сделали, так это установили своеобразный ценз — три года в суде первой инстанции, и только потом можешь идти на повышение. А раньше можно было, например, перейти из прокуратуры области в судьи областного суда.

— И где же выход?

— Сейчас витает тема «судебных инспекторов». Это судьи, скажем, апелляционного суда. Этот судебный инспектор ездит с проверкой по жалобам, проверяет работу судьи, делает выводы и соответствующие представления, а компетентные органы принимают решения. Но у нас, повторюсь, как сложно попасть в систему, так и сложно из нее выйти. В этом плане законодатель должен поработать и упростить.

К тому же судья судье лапшу на уши не навешает, а чиновнику — запросто. Я в апелляционном суде читаю дело и сразу вижу: законное решение принял коллега или нет. Это «стреляет» сразу.

— Если не ошибаюсь, в Италии и еще некоторых странах существует институт судебных следователей.

— Это очень правильно. Судебный следователь осуществляет фактически надзор за органами досудебного следствия, за постановлением о возбуждении уголовного дела, аресте и прочее.

— Тем временем украинские судьи пользуются «сложностями», оставаясь безнаказанными.

— Обидно из-за этих паршивых овец ощущать на себе неприязнь общества. Реально список президента можно увеличить в 4—5 раз по Украине. Повторюсь, судебная реформа должна делаться не для судей, а для людей. Если гражданин обратился в суд, он должен рассчитывать на скорое справедливое решение. Но те же райсуды сейчас завалены работой. На мой взгляд, необходимо упростить порядок рассмотрения по гражданским и уголовным делам, расширить, пусть ненамного, штат.

— А может, сделать реально действующей соответствующую статью УК, предусматривающую уголовную ответственность судьи за заведомо незаконное решение? Согласитесь, только сотые доли процента судей привлекаются к уголовной ответственности. Есть масса примеров в Днепропетровской, Запорожской областях, где суды превышают свои полномочия, в частности в вопросах по земле, забирая ее у громады и отдавая частникам. Или арестовывают за незначительную провинность.

— Я вообще не понимаю судей, которые, изучив уголовное дело и зная, что подсудимый все равно попадет под амнистию, берут и арестовывают его, держат под стражей месяц, другой, третий.

Еще один пример. Судья, получив дело, уже отчетливо видит, что наказание не будет связано с лишением свободы. Но тем не менее тоже арестовывает в предварительном заседании, а спустя две недели освобождает из-под стражи. Почему? Ну как к ним относиться?

— Смею предположить определенную заинтересованность судьи и тех, кто «закрывает» задержанного. А что, судьям мало платят?

— В райсуде — около 3 тысяч гривен. При галопирующей инфляции для миллионного Днепропетровска этого мало. Я с ужасом вспоминаю свою работу в райсуде.

В субботу вырубаюсь, отдыхаю. В воскресенье встаю и пишу. Я на работу бегал на 6 утра, когда пошел наплыв по финансовым пирамидам, — кошмар. Судья прежде всего должен быть Человеком с большой буквы. Он не должен хотя бы кричать на подсудимого, унижать его человеческое достоинство. Повсеместная борьба за «галочки» погубила все правоохранительные органы, прокуратуру, милицию...

—...и судей.

— Возьмите дела по наркоманам. Как только процент раскрываемости падает, тут же, еще человек дозу купить не успел, его уже задерживают. У нас тоже такая зараза есть.

Отчетный период заканчивается к 15 декабря. И считается отличным, что к этому времени у тебя ноль дел. Но так не бывает! Дела постоянно приходят, рассматриваются, уходят. Я вспоминаю одну апелляционную жалобу.

Дело в том, что каждый человек, представ перед судом, надеется, что его выслушают, изучат доказательства, в общем, полагается на справедливое, объективное решение суда. Пять человек, обвиненных в наркомании, как стадо баранов, загнали в клетку. Вышел судья районного суда и быстренько разобрался — тебе три года, тебе год, тебе два. Их никто не слушал! Это что, суд — бегом, бегом ради «галочки»?

— А тюрьмы переполнены.

— Да. У нас даже на уровне Верховного Суда боятся посмотреть на проблему с другой стороны: давайте тюрьмы строить. Нам, оказывается, нужны тюрьмы. Но это вопрос политический: как, в Украине преступность растет? А милиция докладывает, что снижается.

Судебная реформа — это еще и новый Уголовно-процессуальный кодекс. Извините, но мы до сих пор работаем по сталинскому. Да, мы его немного подретушировали, но по сути он остался прежним: во главе угла УПК — права государства, но не человека, его защита.

Россияне молодцы. Я недавно читал их УПК по части недопустимости доказательств. Если убийца на следствии давал признательные показания, а в суде отказался, суд прежние показания не берет во внимание. А у нас как? Выбили показания, других доказательств нет, но судья должен верить досудебному следствию.

— Вы бы еще рассказали о, с позволения сказать, районных храмах правосудия, больше напоминающих заброшенные конюшни.

— Это тоже характеризует отношение власти к суду. Съездите в любой райсуд области, то же Апостолово, где в коридорах нет света, люди в сырости, в холоде. Всего 2 зала судебных заседаний. Да разве можно проводить заседания по уголовным делам в кабинете судьи? Но проводят — куда деваться? Все говорим, говорим.

«Судебная реформа никогда не станет эффективной, если мы не реформируем прокуратуру и адвокатуру»

— Может, поэтому говорят, что украинские суды — это угроза национальной безопасности?

— Да ничего подобного! Если раньше в моде были киллеры, то сейчас они практически не востребованы. Если хочешь избавиться от конкурента или просто желаешь кому-нибудь навредить и у тебя есть знакомый прокурор либо высокопоставленный милиционер, ты идешь к ним. Возбудят дело, арестуют, разорят... Будет дешевле и спокойней.

Кстати, большое дело сделал наш земляк Святослав Олейник, который добился принятия законопроекта, предусматривающего обжалование в суде постановления о возбуждении уголовного дела. Эта норма давно была нужна. Это удачный закон, хотя нуждается в доработке.

— Вот слушаю вас и думаю, что судебная реформа должна проводиться одновременно и с реформами других правоохранительных органов.

— Судебная реформа никогда не станет эффективной, если мы не реформируем прокуратуру и адвокатуру. Особенно прокуратуру.

Прокурор надзирает за следствием, утверждает обвинительное заключение. Помню, меня мой прокурор когда-то учил, как гособвинителя, чтобы обвинительный приговор буква в букву совпадал с обвинительным заключением: «І стій тільки за це». Я возражал: «Подождите, а если квалификация другая, если не подтверждается?»

— Тем не менее современные украинские суды имеют намного больше полномочий, чем раньше, что говорит о прогрессе и росте роли института судейства.

— Где-то согласен. Возьмем те же меры пресечения. Если раньше прокурор выносил постановление, то теперь — судья. На обыск тоже судья выдает санкцию. Это уже много. А прокурорский надзор за органами досудебного следствия сохранился с советских времен.

Еще раз подчеркну: если судебная реформа не коснется прокуратуры, то ее бесполезно и делать. Я говорю это потому, что роль объективного государственного обвинителя очень важна в уголовном судопроизводстве.

— Тогда нужно что-то делать и с адвокатурой?

— С правом на защиту проблема огромная. Например, в райсуде подсудимый требует защитника. Где ты его найдешь? У нас нет единой организации адвокатов, куда можно направить письмо с просьбой назначить защитника. И тут на личных знакомствах, связях просишь Петю, Васю: приди.

— И выходит по принципу: если вы думаете, что мне платите, думайте, что я защищаю.

— Не совсем так. Есть много совестливых адвокатов, даже за копейки честно защищающих подсудимых. Но есть и другие.

Судят человека, которому светит пожизненное. Адвокат в процессе задает буквально 3—4 ничего не значащих вопроса и в прениях говорит: «На усмотрение суда». Это что — защита? Хотя я как судья вижу, какие вопросы надо заострять. Признаюсь, иногда судье приходиться брать на себя функции защитника, т. е. задавать вопросы, которые по закону и логике должен выяснять защитник.

Важная стадия — задержание. Адвоката не допускают, задержанный на этой стадии не защищен. Именно на этой стадии, как мы говорим, выбивают показания. Яркий тому пример — уголовное дело в отношении серийного убийцы, которое рассматривает наш суд. За его преступления было, получается, незаконно осуждено 14 человек. И я уверен, что суды, признавая их виновными, брали за основу их показания на следствии. Мне кажется, что в нормальном демократическом государстве это дело поставило бы на уши все общество.

— Несовершенство законов, часто противоречащих один другому, дает полное право считать их дышлом: куда повернул, так и вышло. Крайними при этом часто оказываются судьи.

— Виновны в этом «дышле» однозначно не судьи. Если так пишутся законы, которые противоречат один другому, их можно поворачивать и так и сяк. Законодатель обязан моделировать ситуацию, и тогда не будет разночтений. К сожалению, Верховный Суд не имеет права законодательной инициативы.

— Иными словами, судебная реформа, если таковая состоится, пройдет без участия судейского корпуса?

— Для ее проведения необходимо обязательно привлечь в первую очередь судей, которые могут предостеречь от будущих негативных последствий.

У нас сколько было проектов УПК? Сейчас появился еще один. В студенческие годы я читал УПК Италии и поразился множеству статей, где все расписано, все по полочкам разложено. Изобретать велосипед, честно говоря, надоело.

Учитывая противостояние политических элит, не думаю, что у нас в ближайшее время будет настоящая судебная реформа, да и не только судебная.

Источник:  2000